Защитный, санитарный комбинезон на молнии с карманами на липучках, технические кислотощелочестойкие перчатки, химический респиратор с двойным фильтром и резиновые сапоги — такую униформу натягивает на себя Ксандер в начале каждой смены, и хер можно было бы разобрать в таком прикиде, где он, а где — кто ещё из его коллег, если бы не 6’4 футов роста и слишком сухощавое для таких габаритов тело.
Убийство отличается от несчастного случая — при убийстве значительно больше крови. Существует порядка несколько сотен способов очиститки от крови различных поверхностей. Какой использовать, зависит от того, что именно надо отчистить: ковер, паркет, кафель, линолеум, кафель, обои, обивку кресел и дивана или, может, личные вещи. Много зависит и от того, как и когда человек умер. Может быть, кто-то пролежал неделю мертвым в ванной, во влажной среде. А кто-то повесился на ремешке от своих брюк — тогда необходимо принимать в расчет и другие физиологические жидкости — например, рвоту, мочу и говно.
Ксандер и другие ребята из их команды — последние, кто приходят на место преступления. Они приходят после того как уходят полицейский, порой даже после того как состоялись похороны. Они — последние, с кем ассоциируется то, что произошло.
Сначала Ксандер воспринимал происходящее близко к сердцу — не так, конечно, чтобы слезы на глаза наворачивались и сопли на кулак, но достаточно, чтобы стоять потом под горячим душем часами и тереть кожу желтой мочалкой до царапин. Достаточно, чтобы везде, куда не пойди, мерещился трупный запах.
Теперь Ксандер просто включает музыку погромче в наушниках — блэк, дэт, дум, хэви — какой угодно ещё рок или метал. Музыка помогает ему сконцентрироваться и не думать об эмоциях, которыми переполнено любое порученное ему под зачистку помещение: злость, отчаяние, страх. Часов 10-12, и здесь не останется ни намека на происходящее.
Работа Ксандера не начинается раньше, чем власти города выписывают разрешение, позволяющее присутствовать на месте преступления человеку, который не участвовал в расследовании. Без этой бумажки никакой уборки не состоится. Но однажды Ксандеру звонят, и когда он спрашивает о документах, их не оказывается — вместо этого ему предлагают деньги, очень большие деньги.
У Ксандера — пять уведённых в глубокий минус кредитных карт, невыплаченный быстрый кредит, по которому набежали проценты, в несколько раз превышающие сумму изначального заема и последнее уведомление о выселении из квартиры. Эти парни явно знали кому звонить.
Ксандер терпелив и спокоен, неконфликтен, нетребователен, на таких как он — можно положится целиком и полностью, не ожидая подхоха. По крайней мере, в таком убеждении о его характере пребывают почти все вокруг. Вот только Ксандеру совсем не нравится быть псиной в шипованном наизнанку ошейнике, да ещё и на коротком поводке. Разумеется, единоразовой подработкой не обходится.
Потасовка не доходит даже до полноценной драки — Рик (под таким именем знает этого парня Ксандер) спотыкается о собственный кроссовок и валится назад неуклюже, аккурат виском об угол стола. Смерть наступает мгновенно. К счастью, обходится без свидетелей.
Ксандер вычищает помещение до блеска. Труп, упакованный в плотные мусорные пакеты и обернутый в три слоя строительного скотча, вывозит на городскую свалку — там если и обнаружат, то нескоро. Впрочем, это совершенно не значит, что за Ксандером не образуется хвоста, и поди разбери — из дружков ныне покойного (рест ин пис) или копов наперевес с федералами.
Он бросает всё: работу, квартиру, тачку. Топит в городском канале телефон вместе с сим-картой и паспорт сжигает, полив керосином. Остатки собственных, так сказать, гонораров и прихваченная у Рика спортивная сумка с наличкой (лишь бы не фальшивые или помеченные) оказываются как никак кстати — за наличку получается купить на автомобильной свалке без лишних вопросов дешевенкий Шевроле, за наличку его пускают и снова — без лишних вопросов — ночевать в дешевые мотели.
Позади остаются Мичиган, Индиана, Иллинойс, Висконсин и Миннесота — на тормоз Ксандер жмет только доехав до Северной Дакоты. К этому моменту он обживается стволом, фальшивым правами и ID, байкой про цыганские корни, что может и оставляет кое-какие вопросы у местного шерифа, но не из тех, что задают вслух. В любом случае, гораздо больше у шерифа беспокойства вызывает белобысая деваха, устроившая нечто среднее между притоном и борделем в своем трейлере, в соседнем ряду от того, куда заселяется Ксандер.
Ксандер не занимается выстраиванием своей репутации — она сама выстраивается вокруг него байками и слухами. Стандартная херня для маленьких городков. Повесить полки, починить дверь, сделать устойчивым кран, провести розетки, передвинуть шкаф — набор незамысловатых услуг, которые предлагает Ксандер местным одиноким домохозяйкам и пенсионерам. Ничего привлекающего к себе лишнее внимание. Пока не всплывает наружу (по чистой случайности, честно), что у него пачки их под хлопьев утренних, ровными рядами стоящие на полке кухонной, забиты тугими пачками налички.
Ксандер радуется, что вид у него такой, что с наездом подвалить рискнёт кто едва ли: благотворительностью заниматься он не планирует, а вот займы до зарплаты — вполне себе тема, если процент брать меньше, чем точка на углу Колстон и Гетуэй.
Притупленная эмпатия — бонус доставшийся Ксандеру с прошлых лет, поэтому жалостью и плаксивостью его не возьмешь. Сам некогда бывший в шкуре должника, он с порога знает кто бабки возврщать собирается, а кто нет, и последние сразу отправлятся на хер. Проблем у таких навалом, чтобы воплощать свои угрозы на Ксандера настучать в реальность.
Жаловаться ему практически не на что. Даром что зимой дубак тот ещё в этом Фарго, а термоэлектрогенератор бывает барахлит, ну и шлюха белобрысая из соседнего трейлера могла бы стонать потише (неужто из её клиентов на это кто-то ведётся?). Но это всё — мелочи. Ксандер даже начинает привыкать.
